Читать интересную книгу "Сеть Петровского. Часть 2 - Евгений Сергеевич Калачев"

некогда очень красивое лицо, которое с одной стороны серьезно обгорело и местами до сих пор было покрыто швами. Он узнал ее, хотя пожар изуродовал Катю Широкову едва ли ни до неузнаваемости… он изуродовал ее саму и всю ее дальнейшую жизнь…

— Извините! — робко начала Катя, во все глаза глядя на него, — вы же Костя Петровский? Мне сказали, это вы.

— Да… — с трудом вдавил из себя Петровский, стараясь отвести взгляд, — да, это я…

— Я… я, в общем, ждала вас, — неуверенно продолжала Катя, — мне все рассказали, — она посмотрела на Петровского, — что вы бросились в корпус, вытащили меня. Вы извините, говорят, у меня был шок, вас там толком не запомнила… да и всего, что там было…

Катя потупилась. Петровский тоже не мог заставить себя поднять на нее глаза. Вид ее изуродованного лица вгрызался ему в душу и рвал оттуда куски…

— Я… я, в общем, просто хотела сказать «спасибо», — тихо сказала Катя, — спасибо, что спас меня. Ты только не подумай чего, я к тебе никуда не набиваюсь. Сама знаю, что теперь на меня никто и не посмотрит… — она замолчала и посмотрела на небо. Петровский понял, что Катя борется с подступившими слезами.

— Да ладно… — с трудом выговорил он, — брось ты…

— Ты брось, — Катя горько усмехнулась, — но это неважно, прости, что гружу, я тебе жизнью обязана, должна благодарить…

Петровский изо всех сил стиснул зубы. Больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться в другом месте. Или чтобы эта девочка замолчала, перестала благодарить и восхвалять его. Но Катя продолжала:

— В общем, я свечку за тебя поставила, — тихо сказала она, — и вот, — она протянула Петровскому какой-то пакет, — родители просили тебе передать…

— Не надо… прошу, не надо ничего, — просипел Петровский, усиленно сверля взглядом снег.

— Возьми, прошу тебя! — Катя пристально смотрела на него, — просто в знак благодарности, это очень важно для меня! Возьми и я исчезну, и никогда больше не буду мозолить тебе глаза!..

Петровский огромным усилием заставил себя поднять на нее взгляд. Катя стояла и молча протягивала ему темный пакет. Он сглотнул и, протянув руку, принял «подарок». Он даже не заглянул внутрь…

— Мы не особенно богаты, но чем смогли, — тихонько произнесла Катя, — там коньяк от папы, да мама кое-что для тебя приготовила. Прости, это, наверное, глупо… — она опять грустно улыбнулась, — в общем, спасибо тебе, что спас меня. Я никогда не забуду того, что ты сделал. Прости, если отняла много времени…

С этими словами Катя развернулась и быстро зашагала прочь. Петровский проводил ее затравленным взглядом. Давно он не чувствовал себя так паршиво. Она могла прийти сюда, назвать его последними словами, бить ногами и кричать, что он сломал ей жизнь. Наверное, в этом случае он бы лишь зло усмехнулся, терпя оскорбления и побои… но эта девочка благодарила его. И это было больнее сотен ударов и тысяч слов…

Он медленно открыл дверь и вошел в корпус. В коридоре было оживление, свойственное последним десяти минутам перед началом пары…

Свою фотографию на большом, бросавшемся в глаза плакате он увидел сразу же. Местная студенческая газета. Большое фото, на котором прекрасно просматривалось его лицо с привычно тяжелым взглядом. Под фото красовалась крупная и яркая надпись: «Герои нашего времени на нашем факультете. Студент четвертого курса Константин Петровский, рискуя жизнью, спас третьекурсницу из пожара».

Дальше следовал текст статьи, которую Петровский не стал читать. Развернувшись, он медленно двинулся в сторону нужной аудитории. А восхищенно перешептываться начали еще тогда, когда он только вошел в корпус…

— Мужик, Костян! — он знал, что выкрикнул кто-то с пятого курса. Голос был знакомым, но он даже не обернулся, стараясь только не терять направления и уверенности походки.

Во взгляде кивнувшего ему охранника было столько признания, что Петровскому захотелось пойти в уборную и, сунув два пальца в рот, опустошить содержимое своего желудка…

— Красава… мужик… вот это парень… ты его знаешь? Герой…

Восторженные шепотки и возгласы слышались отовсюду. Он чувствовал на себе десятки взглядов. Почему?! Они должны ненавидеть его, кидать грязью, бить палками… почему они восхищаются? Слепцы! Идиоты! Вы не видите того, что происходит у вас перед глазами. Заткнитесь. Просто заткнитесь и отстаньте…

В самом конце коридора он увидел Фролова и Джамала. Последний задумчиво смотрел в окно. А вот Дмитрий не сводил взгляд с Петровского. Он знал правду. И в его взгляде не было почтения, как у остальных. Только чудовищная бессильная злость и ярость…

***

Превозмогая отвращение и страх, Юля Аксенова постучала в дверь.

— Войдите! — голос с той стороны она узнала сразу же. В нем были слышны нотки удивления, похоже, Перевертов не ожидал, что кто-то придет к нему так поздно…

Юля медленно вошла в аудиторию, преодолевая желание убежать как можно дальше отсюда. Куда угодно, только подальше… почему все было так несправедливо? Почему жизнь заставляла ее идти на такой чудовищный шаг? Неужели не было другого входа? Неужели мир настолько гадок и отвратителен?!

— Артем Андреевич… — начала она почти шепотом. Что говорить, Юля и сама толком не знала.

— Аксенова?! — Перевертов поднял на нее удивленный взгляд, — тебе что-то нужно? — он округлил глаза, всем своим видом стараясь показать праведную обиду, изобразить жертву…

— Артем Андреевич, я… — в этот самый момент Юля перешагнула через саму себя и переломила все, что было в ее жизни до этого, — я нагрубила вам… и мне стыдно, — выдавила она, задыхаясь от унижения.

— Стыдно, — негромко повторил Перевертов, — и? Пришла зачем? Если это «извините», то извинения приняты. Можете идти, студентка Аксенова, — добавил он ледяным тоном.

— Нет, — Юля проглотила подступивший к горлу ком и через силу заставила себя подойти ближе к преподавателю, — мне правда стыдно. Мы… мы ведь можем сделать что-то, чтобы загладить вину…

Превозмогая отвращение и страх, она подошла почти вплотную к Перевертову. Тот посмотрел на нее и усмехнулся:

— Студентка Аксенова, вопрос взяток мы уже проходили, — произнес он, — если вы снова…

— Да нет же! — через силу Юля заставила себя положить руку ему на плечо и посмотреть в глаза, — Артем Андреевич, мне правда очень стыдно…

Пару секунд Перевертов смотрел на Юлю. А затем внезапно вскочил и резко притянул ее к себе. Девушка испуганно ойкнула и со страхом посмотрела на вдвое более крупного преподавателя. Перевертов протянул руку и вытащил из нагрудного кармана ее блузки мобильный телефон. Посмотрел на темный экран. Нет, аппарат не подавал признаков жизни. Видео— или аудиозапись не производилась.

— Красивый телефончик, — Перевертов усмехнулся и аккуратно положил его на стол, не отпуская от себя перепуганную Юлю, — пусть пока здесь полежит, чтобы не поломался…